Ночь в одиноком октябре - Страница 25

– Странно. А что по этому поводу говорит Бубон?

– Ха! Тебе следовало бы послать на его поиски Дымку, если я не доберусь до него первым. Крысы не такие соленые, как летучие мыши. Хотя пожестче будут. От него бесполезно добиваться любой информации. Ни на что не хочет меняться. Либо он самоуверенный дурак, либо предпочитает держать рот на замке.

– Я не считаю, что он такой уж дурак.

– Тогда он просто не понимает, что для него выгоднее. Как бы то ни было, для нас он бесполезен.

– Надо будет как-нибудь подкараулить его на узенькой дорожке.

– Только хвост не ешь. Невкусно. – Он еще раз довольно гукнул. – Если выяснишь что насчет Тальбота или этого дома, можно будет снова поговорить. Растения, гм…

Он расправил крылья и, бесшумно взлетев, направился куда-то на юг. Я провожал его взглядом, пока он не скрылся в ночи. Внушительное зрелище.

Я снова обогнул дом, заглянул в несколько окон. Затем услышал, как скрипнула дверь черного хода. Я в это время находился как раз у парадной двери, так что рванулся назад и спрятался за деревом.

– Славная киска, – хорошо контролируемым фальцетом промолвил Великий Сыщик. – Приходи к нам еще.

Серую Дымку опустили на ступеньки, и дверь закрылась. Я прочистил глотку, но некоторое время Дымка спокойно сидела там, умываясь, а после лениво поднялась и побежала в противоположную сторону. Вдруг она очутилась прямо позади меня.

– С тобой все в порядке? – спросил я.

– Все замечательно, – ответила она. – Давай пройдемся.

Я повернул в южном направлении.

– У нее хорошая память, у этой старушки, – наконец проговорила Дымка.

– В каком смысле?

– Ее слуга заметил меня, неожиданно вернувшись на кухню, а она услышала, как он меня позвал. Она тут же пришла и позвала меня уже по имени. Она была очень добра. Налила мне в блюдце молока, которое мне пришлось выпить, чтобы не обижать ее. Кто бы мог подумать: видела меня всего один раз – и не только узнала, но и назвала по имени!

– Может, она любит кошек. Наверняка так оно и есть, раз решила покормить тебя.

– В таком случае она должна держать кошку у себя дома. А ее там нет. Никаких кошачьих следов.

– Значит, просто острый глаз и хорошая память.

Мы, не снижая темпа, пересекли дорогу.

– Видимо, – согласилась Дымка. – Но я все-таки успела поосмотреться, прежде чем они меня заметили.

– И?…

– Там есть одна комнатка – без окон, с широкой дверью и внушительной нишей на противоположной стене, которая, кстати, целиком из камня. Этот старый дом претерпел много перемен. В общем, та ниша, вроде бы, как раз подходящих размеров, чтобы в свое время там мог стоять алтарь. Я даже разглядела несколько крошечных крестиков, высеченных на камне, и какие-то латинские буквы – думаю, там действительно когда-то стоял алтарь.

– Хорошо, – сказал я, – с одной стороны.

– А с другой?

– Ночной Шорох прознал об этом месте. Он пролетал мимо, пока ты была внутри, и мы поговорили. Да, кстати, ту белую ворону зовут Текилой.

– О, он знаком с ней?

– И ты оказалась права насчет викария. Это было ритуальное убийство – он слишком поздно вошел в Игру.

– Такое впечатление, что вы имели довольно продолжительную беседу.

– Верно. Я все тебе расскажу.

– Почему мы бежим именно в эту сторону, есть какие-нибудь причины?

– Да. Это часть того, что рассказал мне Ночной Шорох

Пока я делился с ней всем, что узнал, мы продолжали углубляться на юг, немножко забирая к западу. Воздух пропитался влагой, над местом, где правила бал небесная артиллерия, сгустилась огромная черная клякса.

– Значит, ты снова хочешь заглянуть в окошко к Дорогому Доктору?

– Что-то в этом роде.

– Кошки не любят мокнуть под дождем, – заметила она, после того как мы вошли в полосу мелкой мороси.

– Собаки тоже от этого не в восторге, – ответил я и добавил: – Кто бы из нас ни победил в этом споре, все равно последнее слово останется за дождем.

Она издала какой-то звук наподобие смешка – мурлыканье, ритмичное и музыкальное.

– Верно, – сказала она чуть погодя. – В этом я ничуть не сомневаюсь. Интересно, сколько раз в столетие полнолуние совпадает со Днем всех святых – раза три, четыре?

– Когда как, – ответил я. – Куда интереснее, на мои взгляд, сколько раз пользуются этим определенные люди, чтобы попытаться открыть или удержать закрытыми двери?

– Понятия не имею. Ты, естественно, в Игре участвуешь впервые?

– Нет, – коротко буркнул я, решив не развивать этой темы, учитывая, насколько важную информацию только

что выдал.

Мы пробирались сквозь морось в сторону ярко освещенного дома, стараясь держаться поближе к дороге, так как там хоть не приходилось обтираться обо всякие промокшие насквозь ветви, траву и так далее.

Приблизившись, я заметил, что парадная дверь дома распахнута настежь и через ее прямоугольник наружу падает яркий свет. И кто-то движется по дороге в нашем направлении. Очередная вспышка, вырвавшаяся из грозовых облаков, украсила здание шипастой короной мечущихся огней, и в этот краткий миг я увидел, что к нам неверным, но очень стремительным шагом приближался какой-то огромный человек. Он был облачен в одежды, явно ему маловатые, а его лицо, насколько я успел разглядеть, производило впечатление чего-то неправильного, будто все было скособочено. Прямо перед нами он резко остановился, раскачиваясь и вертя головой из стороны в сторону. Я, не в силах отвести взгляда, зачарованно уставился на него. Дождь смывал все запахи, но теперь я учуял его, что повергло меня в полную растерянность, ибо человек этот насквозь был пропитан тошнотворным, сладковатым ароматом смерти. Его движения не были агрессивными – скорее, его поведение напоминало ребенка, тянущегося ко всему с искренним любопытством.